Особенности эльфийской психологии - Страница 132

132

– По крови, – кивнула мне темная.

У собравшихся вокруг нас светлых, судя по всему, от услышанного уши в трубочку готовы были свернуться. Думаю, они еще долго будут это все переваривать.

– Мы на самом деле не заметили, – пробормотал Вини, глядя на Илю уже совсем другими глазами, – Ну, – замялся светлый. – Что они…

– Женщины, – подсказал ему Мурка. И строго сказал, – Все, кончайте трепаться, лучше пойдемте тренироваться дальше, – и как ни странно, на этот раз светлые пошли за ним с куда большей готовностью, разумеется, на правах капитана в том же направлении ушла и Иля. Они с Вини немного отстали и было видно, как светлый спросил что-то у нее, и темная принялась объяснять.

– Мы тоже? – спросил Бобси у Барсика, который растерянно глядел в спину своим парням, ушедшим с Муркой и Илей, и поглаживал Бандита, который с наглой мордой развалился у него на руках.

– Иногда мне кажется, что понять вас почти невозможно, – неожиданно проявив свою человечную сторону, обронил Барсик и повернулся к своей так называемой команде. Бобси, и не думая шутить, спросил, прямо глядя ему в глаза:

– Это ты про командора или вообще?

– Вообще, – криво усмехнулся светлый. – С вашим командором я готов разбираться хоть всю жизнь.

– О! – протянули темные, перемигиваясь и понимающе толкая друг друга локтями. Но светлый не смутился. Зато Алый хмыкнул и сказал:

– Понятно теперь, почему у нас Машка такой озабоченный.

– Машка – это не Машмул ли? – поинтересовался Филька, темный, который на футбол с темноэльфиской кошкой пришел.

– Он самый! – хмыкнув, подтвердил за Алого Том.

– И где он? – заинтересовался кто-то из темных. – Да и Карунда нет. Странно.

Мои парни переглянулись и объявили:

– Они на гневотерапии.

– И что это за терапия такая?

– Вам что, уже футболотерапии мало, желаете разнообразить рацион? – встрял я.

– Нет уж, – непреклонно отрезал Барсик. – Пока не выиграем, никакого разнообразия. Только тренировки.

– Суров ты, командор, – фыркнул Бобси и они все вместе ушли куда-то в противоположную от команды светлых сторону. Правильно, чтобы ни у кого не было даже мысли уши на чужих секретных стратегиях погреть.

Я остался в компании задумчивого гнома и подозрительно хитро улыбающейся Иры.

– Ну, что, пойдем, покажем тебе фронт работ? – спросил я Умку – тот кивнул.

Так было положено начало проекта по мелиорации нашего класса. А что, на выходе все получилось просто отменно. Правда, до этого самого выхода нам всем еще пришлось попотеть. Но Умка у нас прижился – и это самое главное.

И еще хотелось бы рассказать про четверг. Он, в принципе, ничем особым не отличался от предыдущих дней, разве что после вчерашнего потепление между светлыми и темными стало куда ощутимее, чем до того. И все же, не могу не рассказать, в каком виде я застал Фильку и двух светлых, когда после очередного классного часа отправился в сторону футбольного поля.

Я ведь уже рассказывал, что перед выходом на него, нужно было преодолеть довольно густые кусты, чем-то напоминающие нашу российскую сирень. Так вот, именно в этих кустах утром в четверг поджидала меня неожиданная встреча. Очередная картина, достоянная полотна экспрессионистов. Двое светлых и темный, сидят в кустах, как в засаде, только уши из листвы торчат. Я, значит, заинтригованный по самое не балуйся, честно стараясь ступать как можно тише, подкрадываюсь к ним. Разумеется, ничего путного из этой затеи у меня не вышло. Был пойман на подлете и усажен между Филькой и еще незнакомым мне светлым. Мне сделали предупреждающее – 'т-с-с-с…', зажав рот ладонью, и специально для меня отогнули одну из обильно цветущих веток. Как не заржал, не знаю.

В общем, оказалось, что эти бравые ребятушки подглядывают не за кем-нибудь – хотя бы за теми же командорами, а за Бандитом и… и… Маркизой! Зачем, спрашивается, я Мурке предлагал кошку с Земли приволочь, когда подаренный мной Барсику рыжик и без наших подсказок нашел, к какой кисе подъехать. Настоящий джентльмен, этого не отнять. Маркиза, как истинная Багира, развалилась на солнце, вытянувшись во всю длину гибкого, антрацитово-черного тела, с роскошной, блестящей шкурой, и на Бандита соизволила приоткрыть лишь один глаз. А кот, как говорится, с мордой утюгом, вырулив из кустов, притащил на середину небольшой полянки нечто отдаленно напоминающее рыбу. Я тут же заволновался, не надругался ли мой хвостатый соотечественник над каким-нибудь местным священным карпом. Попробовал шепотом спросить у Фильки, но один из светлых, предупреждающе шикнув на меня, прошептал на ухо, что нет, это явно хрумимуз со столовской кухни. Я успокоился. Правда, название живности меня чуть не перекорежило. Не зря я запретил себе спрашивать, из чего и как они тут готовят. Если мне от одного названия дурно становится, остального и подавно лучше не знать.

Так вот хитрющий кошак положил рыбину – будем условно называть эту дрянь именно так, по центру поляны, на которой изволила расположиться Маркиза. Сам отошел на несколько шагов назад, сел и принялся с деловитым видом вылизываться. Кошка продолжала лениво следить за ним одним глазом. Зрители в лице светлых и нас с темным начали нервничать. Один из светлых едва слышно спросил у соседа.

– Как думаешь, примет?

– Неа, – ответил им обоим темный, – Моя Маркиза… – начал было он, но именно в этот момент кошка шевельнулась, перетекла в другу позу, встав на все четыре лапы, а потом стала с наслаждениям потягиваться, но было видно, что краем глаза она все еще следит за рыжим и его подношением.

132